— И чего они хлопают то? — шёпотом осведомилась я у Анри, благо его трогательно розовое ухо было совсем рядом. — Я что, обезьянка цирковая?

— Обезьянка? — переспросил Анри, страдальчески хмуря лоб. Я толкнула его локтем в бок, и он продолжил. — Они радуются. Вы достижение. Как победа в сражении. Могли достаться противнику, но вы у нас. Вы родите нам императора, который возвысит нашу страну и подарит нам благоденствие.

— Хорошо вам мозг промыли, — сказала я и надолго замолчала.

Некогда было говорить. Ко мне потянулась вереница рук и лиц. Именно так, по отдельности я их и воспринимала. Лица улыбались, говорили своё имя, задавали вопросы, на которые и не надеялись получить ответ, так как толпа сразу затирала их в сторону. Руки норовили потрогать. Я уже не выносила этих прикосновений, а им все не было конца.

Внезапно толпа заволновалась, раздалась в стороны, образовав неровный коридор. Я, наконец, выдохнула и огляделась, меня оттерли далеко от лестницы, в центр зала, и думать нечего спастись бегством. Заиграли музыкальные инструменты, довольно, кстати, неплохо, звучно. И на конце людского коридора показалась пара. Они медленно шли ко мне под музыку. Айю я узнала сразу, она нисколько не изменилась. Светлые волосы, светлые глаза, светло-голубое, почти белое платье. Не женщина, а снежная королева. На её голове тонкий обруч короны. Мой взгляд переметнулся к её спутнику.

Высокий, гораздо выше своей жены. Подтянутое красивое тело, широкие плечи. Короткие тёмные волосы. Короны нет, либо по этикету не положено, либо не стал утруждать себя её ношением. На его согнутой руке покоится тонкая рука Айи. Наконец, они подошли ближе, и я могла разглядеть его лицо. Оно было идеальным, без единого изъяна. Такая грань между красотой и мужественностью, ни одного лишнего мазка от создателя. И между тем оно было таким равнодушным. Ни каких чувств я не могла разглядеть в этом холодном лице. Синие глаза смотрели на меня в упор, я видела, что ничего не значу для него, не я занимаю его мысли и ни один из сотен людей вокруг. Ему было все равно. Боже, как можно любить такого мужчину, поежилась я.

— Зоя, — его голос звучал под стать ему, так же холодно и отстранённо. — Женщина с той стороны. Добро пожаловать в наш мир.

Ему подали коробочку, и он склонился передо мной на одно колено. Я не вслушивалась в его слова, теперь я могла без помех смотреть на Айю. Боже, сколько ненависти было в её взгляде. Вот уж кого тяжело назвать равнодушным. Даже тонкие губы подрагивали от едва сдерживаемых чувств. Да, она любит его. Этого холодного и равнодушного, ледяного человека, который настолько контролирует свои мысли, что не позволяет и грани эмоций отобразиться на лице. Или он просто их не испытывает, эмоции.

— Позвольте?

Я, наконец, посмотрела на императора у своих ног. Он видел, что я не слушала его слов, но раздражения не испытывал. Даже это чувство ему чуждо. Он просто терпеливо ждал, когда я протяну руку. Я подала ему её, и он коснулся её своими пальцами. Холодными, конечно, как же ещё. На мой палец скользнул тяжёлый крупный перстень.

— Это традиция, — пояснил он. — Все женщины с той стороны, попадающие в наш род, носят это кольцо. Последней была моя бабушка.

— Добро пожаловать в семью, — наконец, открыла рот и Айя.

Император подал одну руку мне, а другую ей. При этом я сумела поймать его взгляд, обращенный к жене. И сделала открытие, которое шокировало меня настолько, что я сбилась с шага и споткнулась, вынуждая императорскую семью некрасиво замешкаться. Этот мужчина может любить. Может и любит. Свою жену.

Ночью я ворочалась и не могла уснуть, небывалая для меня проблема в последнее время. Я прислушивалась, боясь, что император придёт ко мне сегодня же, но слышала только треск поленьев в камине да храп Анны из гардероба. Но напряжение, сковавшее меня не отпускало, я раз за разом переживала в мыслях события этого дня. Сотни лиц, знакомство с императором, долгий ужин с бесконечной переменой блюд, а в рот и кусочка не лезет, ведь каждое твоё движение провожают многочисленные взгляды. И то и дело думала, что этот мужчина с холодными руками и равнодушным взглядом будет приходить в мою постель вновь и вновь, до тех пор, пока я не забеременею его ребёнком. От этой мысли мурашки по коже бежали, ведь любить его, это все равно, что любить памятник…

В теплом, освещаемом огнём полумраке комнаты раздался скрип. Я испуганно села на постели. В стене, что казалась мне абсолютно обычной, то есть цельной, открылась узкая дверь. В ней стоял человек. Свеча в руках осветила его лицо, Карагач. Я расслабилась. Я, конечно, его не переношу, но и опасности он сейчас для меня не представляет, я его трофей, который он гордо преподнес императору. Он подошёл к постели и подозвал меня к себе.

— Зоя, — сказал он, впервые обратившись ко мне по имени. — Сейчас я дам тебе вещь, которая бесценна. Мой отец, а затем и я берегли её специально для этого дня. Бесценна она именно потому, что ей нет цены, большинству людей она просто не нужна. А тот, кому она нужна, не найдёт её ни за какие деньги.

Он открыл ладонь, и в свете свечи я увидела лежащий на ней круглый камешек. Ничего особенного. Насколько я могла рассмотреть зелёного цвета, с каким-то темными, едва различимыми в таком свете прожилками. Маленький, овальный, без граней. Ничего особенного.

— Что это? — спросила я.

— Это камень жизни. Никто не знает, откуда они взялись и сколько их вообще. Они очень, очень редки. Использовать каждый можно лишь раз. Этот камень нашёл в ювелирной лавке мой отец. Мастер не знал цены камня, его свойств. Жаловался на то, что камень очень твёрдый и совсем не поддается огранке. Отец купил его за гроши, он то знал. Некоторые, например госпожа Айя отдали бы за него не только все ценное, но и полжизни.

— Так что же он даёт, этот камень?

— Жизнь. Женщина, которая проглотит его, понесет в следующую же ночь, проведенную с мужчиной. И родит ребенка, который вырастет сильным, смелым и справедливым человеком.

— Это точно?

— Ты сомневаешься во мне?

Я покачала головой. Раньше я ненавидела Карагача. Теперь я, в общем, была к нему равнодушна, тем более он изменил своё поведение ко мне, перестал махать посохом и признавал моё право на проявления характера и поступки.

— Я тебе верю. Но зачем тебе это? Ведь насколько помню, ни одна из принесенных из нашего мира женщин не была бесплодной.

— Я полжизни на это положил. Я не могу рисковать. Ты была со своим бандитом и не понесла. Слава богам, конечно, но от императора родить ты обязана. Проглоти его, не тяни.

Он положил камешек на мою ладонь. Тот казался очень теплым. Я сжала его, наслаждаясь странным теплом. А затем опомнилась и вскочила. За Карагачом уже закрылась дверь, а она мне была очень интересна. Я общупала стену, пытаясь обнаружить секрет, но сдалась. Завтра. Камень я положила на верхнюю полку своего шкафчика, в самый угол. О нем тоже подумаю завтра.

Седьмая глава

Утром я первым делом достала камень, и подошла к окну чтобы его разглядеть. Он был пастельно-зеленого цвета, с темно розовыми прожилками. Ночь не выстудила его тепла, он все также грел мою ладонь.

— Есть или не есть, вот в чем вопрос, — задумчиво произнесла я, и понесла камень к свету. Он не отражал его, не искрился подобно вульгарным бриллиантам. Казалось наоборот, он его поглощал. — Погожу с этим решением.

И правда, а вдруг я бесплодна? Тогда мне бы точно не пришлось вынашивать императорского сына. И я была бы свободна… камень я спрятала как можно дальше, в самую глубину самой глубокой полки, положив внутрь перчатки. Потом вернулась к стене. Секретами она делиться не хотела, но мысль о том, что в мою комнату в любой момент могут зайти меня смущала. Анна вошла в комнату как раз, когда я толкала к потайной двери массивную тумбу. По крайней мере это несколько притормозит незваных гостей.

— Госпожа, — встрепенулась она. — Что вы делаете?